Заключенному в исправительной колонии №1 в Ярославле осталось менее трех месяцев до конца трехлетнего срока за хранение наркотиков. Но когда в стране бушует коронавирус, дожить до 15 июля это примерно прожить вечность.
«Здесь невозможно держаться на каком-то расстоянии друг от друга, — сказал он. — Надзиратели носят маски, но когда они выводят нас на проверки, они собирают нас в большие группы».
В Рыбинске, другом городе Ярославской области, боязнь заразиться коронавирусом ощутима в колонии №12. Заключенный этой колонии рассказал The Moscow Times, что уже у десятков людей там высокая температура.
«Мы очень обеспокоены, — сказал заключенный, которому осталось семь лет за нападение и кражу. — Мы хотим жить».
Это двое из семи заключенных, отбывающих наказание в семи различных колониях по всей России, которые описали тревожное состояние дел в пенитенциарной системе страны. Разговаривая с The Moscow Times, все попросили об анонимности, так как говорили по мобильным телефонам, которые им не разрешено иметь.
Правозащитники назвали колонии с людьми, заключенными в тесные пространства с плохой вентиляцией, чашками Петри для распространения коронавируса. Чтобы предотвратить массовые инфекции в тюрьмах, многие страны от Ирана до Бахрейна и Судана освободили десятки тысяч заключенных.
Даже до самой страшной глобальной пандемии за последние сто лет заключенные были одной из наиболее уязвимых групп населения. В России, которая занимает третье место по числу заключенных в мире, около 10 процентов заключенных являются ВИЧ-инфицированными, а около 14 тысяч болеют туберкулезом в активной форме. Это известно благодаря Ксении Руновой, которая исследует состояние здоровья заключенных в Европейском университете в Санкт-Петербурге.
Тем не менее, страна не только отклонила призывы правозащитных групп и некоторых законодателей освободить заключенных, но и поставила задачу 120 исправительным колониями шить маски для борьбы с коронавирусом — как только в понедельник утром по всей стране было зарегистрировано уже 87 тысяч случаев.
Теперь коронавирус распространился в тюрьмах по всей стране. По состоянию на понедельник власти подтвердили, что или у заключенных, или охранников зафиксировали положительный результат в восьми колониях в семи регионах.
В худшей из вспышек, на прошлой неделе 21 заключенный и два тюремных охранника дали положительный результат в двух исправительных учреждениях в Еврейском автономном округе на Дальнем Востоке, включая лечебное исправительное учреждение №2 в селе Бира, в котором содержатся осужденные с туберкулезом.
Жена одного из тех, кто попросил не называть ее фамилию, чтобы тюремные чиновники не могли определить, кто из заключенных предоставил информацию, сказала, что заключенным не было предоставлено никаких форм защиты.
«Если он заразится коронавирусом, — сказала 50-летняя Яна о своем муже, — это его убьет».
Черный ящик
Правозащитники и адвокаты, работающие с заключенными, говорят, что даже в нормальных условиях Федеральная служба исполнения наказаний России (ФСИН) является непрозрачным учреждением.
Теперь они утверждают, что после пандемии, обрушившейся на Россию, пенитенциарная система вообще стала «черным ящиком».
Тюрьмы запретили свидания и передачи — даже лекарств — чтобы держать коронавирус вне своих стен. В некоторых случаях тюремные охранники работают по 14 дней подряд, имея потом 14 выходных.
Они настолько отгородились от мира, что теперь заключенным разрешается общаться только со своими адвокатами — и даже на это нет никаких гарантий.
Одна женщина в Оренбургской области рассказала, что она провела почти три недели в поисках своего мужа после того, как первого апреля его перевели в другую колонию. На прошлой неделе он наконец-то связался с ней по телефону сокамерника, но женщина по-прежнему не была уведомлена по официальным каналам.
Менталитет осажденной крепости приводит к тому, что группы по защите прав заключенных полагаются исключительно на десятки жалоб, которые они получают каждый день от заключенных, которые сами не имеют доступа к информации, чтобы понять, что происходит за решеткой.
На своем веб-сайте группа «Русь Сидящая» отслеживает эти жалобы, которые читаются как поток мучительных сигналов бедствия: большое количество больных, заключенных с температурой и острыми респираторными инфекциями, охранники без масок, которые заключенные вообще не получают.
По словам юристов, как только эта информация появилась, Федеральная служба исполнения наказаний заняла оборонительную позицию.
На прошлой неделе глава «Руси Сидящей» Ольга Романова была вызвана на допрос в Следственный комитет по обвинению в распространении «фейковых» новостей о коронавирусе. Закон, принятый в конце марта, предусматривает, что такое обвинение может привести к тюремному заключению на срок до пяти лет.
Репрессии подтолкнули самое известное расследовательское издание в России к изучению этой темы.
В своей колонке на прошлой неделе Вера Черищева, репортер «Новой газеты», написала, что новый закон не позволяет газете публиковать десятки «сигналов SOS» от заключенных, которые она получает каждый день.
Сомнения «Новой газеты» не беспочвенны. Ранее в этом месяце газета была вынуждена удалить статью о распространении коронавируса в Чеченской Республике после того, как Генеральная прокуратура посчитала ее «фейком».
Отслеживание сигналов
Федеральная служба исполнения наказаний сообщила, что у нее есть 49 лабораторий по всей стране, которые по состоянию на 9 апреля провели 1400 тестов на коронавирус для заключенных.
Ни один из заключенных, которые говорили с The Moscow Times, не сказал, что они были проверены на коронавирус. По словам их заключенных, родственников других заключенных и правозащитников, во многих колониях даже простые проверки температуры проводятся только по настоятельным просьбам.
Между тем, московская правозащитная организация «Общественный вердикт» получила жалобы из большого количества регионов на состояние повышенной температуры и респираторные симптомы. Список регионов включает в себя Марий Эл, Белгород, Пермь, Ярославль, Кировск, Еврейский автономный округ, Чувашию Вологду, Краснодар, Татарстан, Москву, Мурманск, Тулу и Рязань.
С тех пор шесть из этих регионов подтвердили положительные результаты в своих колониях.
Надзиратель в исправительной колонии Тверской области №9, который попросил об анонимности, поскольку у них нет права говорить на эту тему, сказал The Moscow Times, что тюрьма не проверяет температуру заключенных, не говоря уже о тестировании их на коронавирус. Охранник добавил, что камеры не стали очищаться чаще, чем до пандемии.
«Я не думаю, что мы скрываем здесь какие-либо цифры, — сказал охранник. — Мы просто не знаем, кто болен».
Ольга Зевелева, исследователь, изучающая российские тюрьмы в Хельсинкском университете, считает, что работники колоний движимы желанием не «заслужить репутацию начальника тюрьмы с коронавирусом».
«Это, скорее всего, местные усилия, чтобы спрятать все под ковер», — сказала она.
Однако удержать вспышку под ковром надолго будет непросто, так как утечка информации становится очевидной — хотя активисты полагают, что ФСИН все еще может попытаться это сделать.
В конце 16 апреля «Общественный вердикт» обратился с просьбой к тюремным чиновникам в Рыбинской исправительной колонии №12 проверить заключенных на коронавирус, после того, как заключенные сообщили о симптомах.
Ранним утром следующего дня адвокаты увидели опубликованное в региональной администрацией Интернете заявление о том, что слухи о коронавирусе в колонии отсутствуют.
«Они явно не могли успеть проверить заключенных за это время», — сказала Ирина Бирюкова, юрист организации.
На прошлой неделе один заключенный из рыбинской колонии рассказал The Moscow Times, что заключенных с температурой стали отправлять в отдельные бараки. Описанная им ситуация отразилась в отчете «Руси сидящей» от 24 апреля о ярославской исправительной колонии №3 в городе Углич: «У многих пациентов наблюдаются симптомы острых респираторных вирусных инфекций. Медицинская часть заполнена. Трехэтажные бараки подготовлены для больных».
Исследователь здравоохранения в тюрьме Рунова заявила, что в случае вспышки заболевания система здравоохранения ФСИН, которая не входит в компетенцию Министерства здравоохранения, будет испытывать недостаток средств и персонала, особенно медсестер.
В тюремных больницах так мало сотрудников, что 30-летний Даниил Востров, заключенный в ярославской колонии №14 до июня 2019 года провел четыре года в качестве помощника хирурга в тюремной больнице, не имея никакого медицинского опыта.
«Я делал работу, которую я действительно не имел права делать», — заявил The Moscow Times Востров, который работал в морге до того, как его посадили в тюрьму за кражу, а сейчас работает машинистом на ярославском нефтеперерабатывающем заводе.
По мере того как Россия мобилизует людские ресурсы, в том числе заключенных, в борьбе с пандемией, Рунова сказала, что не видит признаков того, чтобы страна пыталась защитить заключенных.
«Похоже, правительство отказалось от них», — сказала она.
Растущее отчаяние
Некоторые активисты ожидали, что власти могут поддержать традицию освобождения некоторых заключенных 9 мая — в День Победы во Второй мировой войне.
Но на прошлой неделе глава президентского совета по правам человека Валерий Фадеев заявил, что в этом году этого не произойдет, поскольку «законодательные органы страны не хотят проводить амнистию».
«Насколько мы понимаем, в этом году амнистии не будет, — сказала Бирюкова из «Общественного вердикта». — Сейчас у нас нет надежды на это».
Как только ФСИН приняла меры по недопущению коронавируса в российских тюрьмах, жизнь заключенных только ухудшилась — от отсутствия доступа к жизненно важным лекарствам до невозможности связаться со своими близкими.
Ранее в этом месяце в сибирской колонии в Иркутске вспыхнул бунт, в результате которого погиб как минимум один человек. На прошлой неделе France-24 сообщила, что активисты и члены семей до сих пор не могут найти 60 заключенных.
Хотя было неясно, был ли бунт связан с более строгими карантинными мерами, Зевелева из Хельсинкского университета сказала, что опыт показывает, что в этих условиях можно ожидать новых беспорядков.
Действительно, 20 апреля бунт был подавлен до того, как он мог перекинуться на другую сибирскую колонию, сообщила ФСИН.
В исправительной колонии №11 в Нижегородской области один из заключенных рассказал о растущем отчаянии среди своих соузников.
«Многие из нас совсем отчаялись, — сказал он. — Я целый день шью маски рядом с другими заключенными, и нас вообще не проверяют. Мы буквально сидим друг на друге».
«Многие из моих друзей разочарованы тем, что не будет амнистии, и я больше ничего не ожидаю, — добавил заключенный. — Это правительство не хочет дать заключенным второй шанс».
