Ну вот наконец! Правительство нашло инвестиционного лоббиста или шерпу — неважно — Владимира Путина. Единственный человек, на чье решение некому пожаловаться, чье приглашение нельзя проигнорировать, кому нельзя отказать, у кого климат-контроль под рукой.
На совещании об инвестициях — а собралась на нем большая часть российской экономики и списка Forbes — он недвусмысленно намекнул, где нужно вкладывать прибыль. «Конечно, руководители компаний, акционеры сами должны принимать решения, связанные с инвестиционной активностью и инвестиционными планами. Но имея в виду, что мы работаем в условиях большой неопределенности и большого количества факторов неопределенности, — повторяю, сами решайте, — но лучше в дом. Здесь спокойнее и надежнее», — сказал он. То есть если не в дом, то жди поводов для беспокойства? Ведь любой бизнес смертен, а в России внезапно смертен — мало ли кому он может приглянуться, мало ли что найдут налоговики или следователи.
Тем более что налоговики теперь уже и не совсем налоговики. Им поручено следить не только за тем, сколько бизнес тратит на налоги, но и за прибылью и инвестициями крупнейших компаний: вести тщательный мониторинг и ежеквартально докладывать Путину, «что происходит с выросшими доходами от внешней конъюнктуры, как эти средства конвертируются — в новые инвестиционные, инфраструктурные, социальные или экологические проекты». Это теперь такой государственный KPI для бизнеса? Построил больницу — получил льготы или субсидию. Построил дорогу — бóльшие льготы и субсидии. Не построил — получил срок… на строительство.
Не очень, конечно, понятно, как это связано с налоговой функцией, разве что: слишком мало прибыли вкладываешь — получишь повышение налогов? Примерно такой подход предлагал в свое время бывший помощник Путина, а теперь первый вице-премьер Андрей Белоусов — ввести механизм налогового изъятия у компаний со слишком высокими, по его мнению, конъюнктурными доходами. Эти некие сверхприбыли, которые постоянно рисуют чиновники, вообще явление предосудительное. «Речь идет об ограничениях, связанных с извлечением сверхприбылей. И здесь ничего страшного нет», — так Путин прокомментировал ограничение цен на продовольствие.
Бизнесу Путин обещает «делать все, чтобы условия для этого [для инвестиций] были стабильными, надежными». Пока власти делают нечто обратное. Базовые условия — это налоговая предсказуемость, например. Но непредсказуемо были повышены в прошлом году налоги на трансграничный перевод капитала, на доходы состоятельных людей, на нефтяную отрасль. Непредсказуемо (а может, и предсказуемо) правительство замораживает или заставляет бизнес замораживать цены на продовольствие, вводит пошлины на экспорт. То есть блокирует рыночные механизмы, рыночную реакцию на изменение ситуации.
О непредсказуемых политических или токсичных рисках говорить не приходится. Даже ЦБ уже не раз намекал, что вынужден учитывать это в своей политике. А была бы стабильность и меньше премия за политические риски, глядишь, ЦБ мог бы активнее политику смягчать. Да и Минфин был бы увереннее в своих тратах, не готовясь постоянно к «черному дню». Вот и была бы поддержка инвестиционной активности.
По какому сценарию развивается экономическая программа становится все очевиднее. Это госплан — цен, производства, прибыли, инвестиций. Вслед за Путиным свои совещания будут проводить и мониторинги вводить губернаторы, за ними мэры. Видимо, иного способа развития экономики власти не видят: ввести план и денег напечатать (Минэкономразвития уже предлагало ЦБ проводить целевую эмиссию). Но, как известно, плановая экономика учитывает все, кроме экономики. А потому после таких совещаний бизнес будет делиться на две группы: те, кто могут рассчитывать на поддержку в обмен на инвестиции, и те, кто не может и поймет, что бизнес лучше делать «не дома».
