По уровню интереса к истории и желанию публично о ней высказываться Владимира Путина можно сравнить только с Иосифом Сталиным. Это сходство неслучайно: Сталин был подлинным создателем советской империи, Путин пытается ее в том или ином виде возродить. Исторический нарратив нужен этим правителям для обоснования своих геополитических претензий и для политической социализации общества — его «воспитания» в духе патриотизма.
Взгляды Путина на историю СССР и России выросли из сталинской шинели и сдобрены изрядной толикой профессиональной спецслужбистской паранойи.
Распад СССР рассматривается корпорацией чекистов как результат целенаправленного подрывного воздействия Запада, который смог использовать «предателей и слабаков» в советском руководстве. Поэтому лелеемый Путиным план восстановления геополитической мощи и влияния России — это попытка переиграть Историю, взять реванш у Запада. Здесь имеется и личная обида: сделанные Путиным в 2000-е годы предложения о вступлении России в НАТО были отвергнуты в пренебрежительной манере.
Зацикленность российского президента на Украине тоже не лишена личного измерения, однако первостепенно в данном случае влияние российской стратегической культуры и культурной антропологии российской элиты. В традиционной стратегической культуре России Украина начиная со второй половины XVII века воспринималась как ключевая территория, превращавшая Россию в империю и обеспечивавшая путь в Европу. Без Украины Россия в геополитическом, политическом и культурном отношениях смещалась в Азию. С Украиной в своем составе она могла претендовать на европейскость.
Обоснованием неизбежности единства России и Украины стала концепция «триединого народа» — русских, украинцев и белорусов. Поэтому, хотя имперская элита включала немало малороссов и белорусов, отношение к украинской и белорусской идентичности всегда было подозрительным и пренебрежительным. Украинцы и белорусы воспринимались как неполноценные русские, украинская и белорусская культуры — как провинциальные, крестьянские и вторичные по отношению к русской. «Старший брат» смотрел на младших сверху вниз.
Офицер советского КГБ Владимир Путин впитал имперскую стратегическую культуру, позицию безусловного русского превосходства, а концепция «триединого народа» стала для него политическим путеводителем. Профессиональная конспирологическая паранойя подсказывала Путину, что «триединый народ» был расколот происками извне. Значит, его великая личная миссия состоит в восстановлении утерянного единства.
Знание и понимание истории у Путина в целом не выходят за рамки школьного курса советской версии имперского подхода с некоторыми экзотическими вкраплениями из науки позапрошлого века.
В российской школе детям до недавних пор объясняли, что было одновременно два очага формирования российской государственности: с центром в Киеве и на северо-востоке. По личным и политическим причинам Путин акцентировал северо-восточную линию формирования российской государственности. В частности, он посещал раскопки в Старой Ладоге, где находится крепость, основанная Рюриком в 862 году. Это место было названо «первой столицей древней Руси».
В реальной истории конкуренция во всех отношениях была выиграна Киевом. Но не в исторической вселенной российского президента. После начала «специальной военной операции» Министерство просвещения начало фактически стирать упоминания Киевской Руси из школьных учебников. Точь в точь по Оруэллу: кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое.
Тем самым он вернулся к забытой и потерявшей всякий смысл дискуссии норманистов и антинорманистов. Интересно, успеет ли это заявление президента войти в учебники истории?
Две исторические темы вызывают у Путина живой интерес и влекут практические последствия: Украина и начало Второй мировой войны (о первой было сказано выше). Президент России обращался к якобы архивным (на самом деле уже опубликованным) документам и даже опубликовал статью на сей счет.
В чем подоплека именно такого исторического интереса? После отказа НАТО принять Россию Путин был уверен в неизбежности конфликта с Западом, много размышлял о превентивном ударе и готовил его. Операция в Украине была первоначальной частью этого этого замысла. После украинского блицкрига предполагалось совершить бросок в Молдову, а затем приняться за Балтию. С помощью ядерного шантажа российский президент рассчитывал добиться самороспуска НАТО и продиктовать Европе новые условия мирного сосуществования.
Таким образом, можно с большой долей уверенности утверждать, что исторические взгляды Владимира Путина не только составляют важную часть его мировоззрения. Они послужили драйвером ключевых политических решений, принимавшихся им. Российский президент постарался извлечь важные уроки из истории. Однако его знания истории были односторонними, примитивными и ошибочными. Ошибочными стали и принятые решения.
Стараясь подчеркнуть автохтонное происхождение российской государственности, Путин недавно заявил, что мать легендарного Рюрика была славянкой.
