С самого начала войны меня раздражал аргумент о денацификации Украины. Почти сразу у меня возник когнитивный диссонанс: окей, мы избавим Украину от нацистов, а Россию кто от них избавит?
Из недр подсознания вылез еще один неприятный вопрос: мы защищаем русский язык в Украине, а как насчет бурятского языка в России?
Я начала писать об этом на Facebook, но не чувствовала особой поддержки — да, знакомые привычно лайкали (набиралось по 200–400 лайков), но на этом, в общем-то, все.
Немного предыстории. Когда мне было 6 лет, мы с родителями переехали из Улан-Удэ в Санкт-Петербург.
Я росла в те самые нулевые, когда нацисты убили таджикскую девочку Хуршеду Султонову, студента Самбу Лампсара, антифашиста Тимура Качараву и многих других.
Помню, как мы с сестрой боялись выходить из дома 20 апреля (в день рождения Гитлера) и с какой опаской входили в метро в дни матчей «Зенита».
Помню ощущение второсортности, когда надо было прыгать выше головы, чтоб доказать, что ты нормальная. Быть в магазинах максимально вежливой, чтоб тебе не нахамили и не отправили «в свой Узбекистан».
Помню, как какое-то существо с гнилыми зубами чуть не столкнуло меня с эскалатора в петербургском метро, заявив, что я «обязана пропускать русских вперед».
Помню, как мою подругу Викторию Маладаеву, принявшую участие в конкурсе «Миссис Санкт-Петербург-2014», захейтили из-за неподходящей национальности. В Сети писали, что «бурятка не может быть главной красавицей русского города». Тогда за нее вступился Борис Немцов, отметив, что на Вику набросились «нацики и путинисты, что часто одно и то же».
А еще помню, как в 2015 году российские власти провели Международный русский консервативный форум, на котором участники восхваляли Третий рейх и настаивали на еврейском заговоре. Тогда активистов, выступавших против слета ультраправых, массово задерживали. До сих пор перед глазами сцена: ребята скандируют: «Фашизм не пройдёт!», а их запихивают в автозаки.
И вот теперь Россия решила денацифицировать Украину...
В марте мы с командой фонда «Свободная Бурятия» сняли видеообращение «Буряты против войны», после чего на мою закрытую страницу в Instagram стали ломиться буряты, которые хотели выразить солидарность — за две недели добавилось 300 человек. 23 апреля я открыла аккаунт и написала пост, почему денацификация нужна России, а не Украине. Параллельно с этим предложила подписчикам делиться своими историями о расизме в России.
Проснувшись на следующее утро, обнаружила под постом свыше пяти тысяч лайков и тысячу комментариев, а в директе меня ждали сотни историй о расизме (сейчас их больше полутора тысяч).
Я не спала практически неделю, разбирая эти сообщения (они, к слову, приходят по сей день).
Нет, это не были короткие сообщения вроде «да, случалось, вот мне сказали, что я черножопая». Это были целые жизни людей. Они вспоминали детство, студенчество, зрелость и т. д. В конце многие писали: «Спасибо, я выговорился» или «Я думала, что это со мной что-то не так».
Де-факто это сеанс коллективной психотерапии. Это непроработанные травмы. Некоторые признавались, что плачут, вспоминая об этих унизительных ситуациях.
Девушка из Бурятии, выросшая в Москве, описывала, как ее одноклассник постоянно кричал, когда она входила в класс: «О, монголец приперся! Сейчас монгольским трупом запахнет». Лучший ученик класса, когда я села неподалеку, зло бросил: «Пошла отсюда, монголо-татарская особь», — вспоминала она.
Калмычка рассказала, как ее избили двое мужчин: «Меня били в районе почек, такими очень глухими ударами, как будто бьют грушу. Я была парализована от того, что не понимала, как поступить лучше, и перед глазами просто стоял белый шум. Потом одному из мужчин надоело меня бить руками, он пнул меня в спину ногой, они выругались и вышли из кафе».
Стандартные оскорбления — «чурка», «черножопый», «китаеза», «хач», «узкоглазый» — слышали в свой адрес почти все, кто мне написал.
Будучи человеком с ярко-выраженной восточной внешностью, я считала, что достается только «узкоглазым» и «черножопым».
Поэтому меня удивили сообщения от удмуртов, чувашей, мордвинов, марийцев, карелов, которые писали, что им всю жизнь внушали, что быть, например, удмуртом стыдно.
Я не знала, что удмуртов пренебрежительно называют «вотяками». Зато знала, что бурят обзывают «налимами». Чуваши сетовали, что всю жизнь слышали высокомерную фразу «что ты оделась как чувашка». Из-за этого многие стеснялись говорить на родных языках, чтобы не прослыть, например, «вотяком».
Еще писали русские немцы, которых с детства обзывали фашистами. Одна женщина вспоминала, как на школьном параде в честь 9 мая ее закидали камнями. Другую с издевкой спрашивали, за кого воевал ее дед, а ее дед был репрессирован, поэтому такие вопросы доводили ее до слез.
Важный момент: этот флешмоб не о том, какие русские плохие. Тут дело вот в чем. Граждане Украины — украинцы, потом идет деление: грузин, русский, бурят и так далее. А в России есть россияне, дальше идут русские, а после них — нерусские. И нерусский — слово с негативной коннотацией. Вспомните, с какой интонацией задается вопрос «Ты что, нерусский?». Многим с детства внушали, что быть нерусским — плохо.
Одна девушка сделала интересную ремарку: «Я наполовину татарка, наполовину русская. Когда я читала эти истории, думала: какая жесть, хорошо, что со мной такого не было. А потом внезапно поймала себя на мысли: стоп, а ведь я все детство радовалась, что я татарка только наполовину и, если что, всегда могу сказать, что я русская. Откуда вообще такие мысли у ребенка?»
Суть флешмоба в том, что и русским, и нерусским быть нормально. Я всем писала, что быть удмуртом классно, не надо этого стыдиться. Быть якуткой — супер. А у бурятки вообще все в порядке.
Многие до сих пор в том состоянии, когда только-только пытаются примириться со своей идентичностью.
Одна девушка рассказала, что ее бабушка-еврейка всегда оскорбительно отзывалась о евреях, а папа-армянин заставил ее сменить отчество на «русское», поскольку «у него в медицине были проблемы из-за имени». «Я вообще долгое время считала себя никем по национальности, потому что вроде вся моя семья стесняется говорить об этом», — резюмировала она.
У проживающих в России народов гораздо больше общего с украинцами, чем они могут себе представить. В советское время все языки, кроме русского, были объявлены сельскими. И если украинцы возвращают свой язык, у карелов или бурят с этим все очень плохо. Мой дедушка однажды пришел в поликлинику в Бурятии и спросил на бурятском, кто последний в очереди. Ему ответили: «Что ты мычишь на своем деревенском, говори по-русски».
Поэтому украинцы не понимают, почему в войне против них участвуют те же буряты, которые так же пострадали от советской «дружбы народов» с ее тотальной русификацией.
Важно принять свою идентичность и понять, что говорить на русском с акцентом это нормально. Ибо акцент — признак того, что человек владеет как минимум двумя языками. А если человек думает на своем родном языке, то честь ему и хвала.
А еще призываю свою аудиторию не стесняться высказываться о расизме открыто, потому что стыдно должно быть расистам, а не нам. Людям кажется, что расистские выпады забываются, как замечания о неудачной прическе, но это не так. Это ранит на долгие годы. Потому что оскорбляют весь твой род, твою историю, твою сущность.
И спасибо Кремлю, заговорившему о денацификации, что напомнил нам, кто мы есть.
А мы нерусские. И это нормально.
