Идея договора об ограничениях и контроле над обычными вооруженными силами в Европе зародилась в ходе «разрядки международной напряженности» в 1970-х гг. В 1975 г. получилось согласовать важнейшие принципы урегулирования политических вопросов — Хельсинкский заключительный акт. Но добиться аналогичного соглашения в военной сфере (будущего ДОВСЕ) так и не удалось из-за ухудшения отношений между Советским Союзом и Западом в конце 1970-х — начале 1980-х годов. Только после начала в СССР перестройки работа над всеобъемлющим документом об обычных вооружениях в Европе возобновилась.
Готовый договор был принят в 1990 году.
Ржавые инструменты безопасности
Не следует забывать, что в самом начале 1990-х годов все еще существовала Организация Варшавского договора (ОВД) — военный блок социалистических государств во главе с СССР. Все условия и положения ДОВСЕ соответствовали численным и качественным показателям, достигнутым обоими блоками — ОВД и НАТО — к тому времени. Однако уже в 1991 году, еще до распада СССР, ОВД сама была ликвидирована. Политический и военный ландшафт в Европе решительным образом изменился.
Страны Восточной Европы — бывшие участницы ОВД — немедленно заявили о стремлении присоединиться к НАТО. Соответственно, их военный потенциал уже не мог засчитываться как потенциал СССР и, позднее, России. Пятнадцать постсоветских государств также имели разные взгляды на будущее военное сотрудничество как между собой, так и с европейцами. Таким образом, на втором году существования ДОВСЕ оказался в кризисе, перестал соответствовать изменившимся реалиям. Уже тогда будущее договора стало вызывать тревогу.
Поначалу новое российское руководство уделяло мало внимания вопросам европейской безопасности, будучи занято попытками проведения радикальных экономических реформ в нестабильной политической ситуации. Кроме того, Москва пыталась сохранить остатки своего влияния на постсоветском пространстве. Был подписан Ташкентский договор о коллективной безопасности 1994 г., создавший некое подобие военного блока под ядерным зонтиком России. Создание Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), наравне с образованием Содружества независимых государств (СНГ), стало одним из способов смягчить последствия распада Советского Союза. Со временем ОДКБ превратилась в любимую игрушку московского руководства, воспринимавшего его как свое собственное «карманное НАТО».
Существенные надежды возлагались Россией на созданную в 1992 г. Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). В Москве рассчитывали, что именно ОБСЕ, включавшая в себя как страны НАТО, так и бывших участников Варшавского договора, а также республики бывшего СССР, будет играть ключевую роль в решении вопросов безопасности на всем пространстве «от Ванкувера до Владивостока». Ожидалось, что НАТО утратит свою роль и, возможно, будет распущено вслед за ОВД. С учетом принятого в ОБСЕ правила принятия решений консенсусом у Москвы появлялся надежный инструмент блокирования неудобных инициатив. Однако, как показала практика, ОБСЕ так и не смогла стать эффективным инструментом обеспечения безопасности.
Договор есть, но его нет
К концу 1990-х годов накопившиеся вокруг ДОВСЕ противоречия между Россией и НАТО привели к попытке обновить договор. Поправки в виде обновленного документа были приняты в Стамбуле в 1999 году, но так и не были ратифицированы западными странами.
Позиция стран Запада вызывала вполне естественное недоумение в Москве. Российская дипломатия в то время стремилась донести до партнеров, что изменившаяся с момента распада ОВД ситуация в Европе и российские интересы безопасности заслуживают адекватного отражения в договоре. Например, Россия держала крупные военные силы на Северном Кавказе в связи с ситуацией в Чечне, и рассчитывала, что эти обстоятельства будут должным образом учитываться в контексте ДОВСЕ.
Однако в столицах НАТО российскую точку зрения принимать не торопились. На эти разногласия наложилось и общее ухудшение отношений с НАТО после бомбардировок Югославии. В том же 1999 году началась вторая Чеченская война, вызвавшая, в отличие от первой, гораздо более негативную реакцию европейцев. Охлаждение былой дружбы и взаимопонимания, несомненно, повлияли на позицию европейских государств, которые обусловили ратификацию обновленного ДОВСЕ выводом российских контингентов из Молдавии и Грузии, хотя этот вопрос прямого отношения к договору не имел. В Москве нежелание Запада идти навстречу по самым важным вопросам безопасности воспринималось с растущей обидой и раздражением как знак того, что Запад отказывает России в самостоятельной политике и собственных национальных интересах.
Первый шаг сделали США
С приходом к власти Владимира Путина отношения с Западом на какое-то время стали улучшаться. В частности, началось активное сотрудничество в сфере борьбы с международным терроризмом, но на площадке ДОВСЕ никакого прогресса по-прежнему не наблюдалось. Сильным раздражителем для Москвы стал односторонний неспровоцированный выход США из Договора о противоракетной обороне (ПРО) в 2002 году и их планы по разворачиванию комплексов ПРО в странах Европы, в частности в Польше, Чехии и Румынии. Речь шла о строительстве мощного радара раннего обнаружения пусков российских баллистических ракет и размещении унифицированных пусковых установок Mk41, которые могли использоваться как для запуска ракет-перехватчиков, так и крылатых ракет большой дальности «Томагавк». Уверения в том, что все эти приготовления нужны исключительно для парирования ракетной угрозы Ирана или КНДР, вызывали в Москве закономерный скепсис.
Хотелось бы особо отметить, что выход США из Договора ПРО стал первым ударом по выработанной с большим трудом СССР и США системе контроля над вооружениями и стратегической стабильности. Этот шаг привел к снижению доверия между двумя странами, поскольку в Москве планы США по созданию глобальной и региональной систем ПРО однозначно интерпретировались как угроза ракетно-ядерному паритету между США и Россией — главной составляющей стратегической стабильности и залога безопасности России в глазах ее руководства, особенно с учетом плачевного состояния ее обычных вооруженных сил. С этого момента борьба с гипотетической американской ПРО стала основным содержанием российской внешней политики в сфере контроля над вооружениями, повлиявшей напрямую на внешнеполитическую стратегию Путина в целом.
Ритуальный конец
Отход российского президента от политики открытости и взаимодействия с Западом в сторону собственного видения вопросов мироустройства стал заметен к 2007 году, когда он перечислил все накопившиеся обиды в своей знаменитой мюнхенской речи. Заявление о приостановке действия ДОВСЕ в том же году лежало полностью в русле нового подхода. Россия заявила, что не намерена соблюдать устаревшие и не отвечающие современности ограничения в условиях, когда на европейском континенте сложился огромный дисбаланс в обычных вооружениях в пользу стран НАТО. Но российская делегация продолжала участвовать в работе органов ДОВСЕ, в частности, Совместной консультативной комиссии. Тем самым Западу давалось понять, что если российские озабоченности начнут позитивно рассматриваться, то ничто не помешает возобновлению действия Договора со стороны Москвы.
Этим надеждам не суждено было сбыться. В 2015 году в условиях растущей конфронтации с Западом в связи с аннексией Крыма и вооруженным вмешательством России на Донбассе было заявлено о полной приостановке действия ДОВСЕ для России, включая прекращение участия ее представителей в Совместной консультативной группе. Сейчас, наконец, проведена финальная черта — денонсация ДОВСЕ, то есть окончательный отказ России от этого договора. Этот шаг, конечно, сугубо ритуален: он призван еще раз показать Западу, что Москву не заботит сохранение никаких осколков прежней системы безопасности. Россия нацелена на полный демонтаж сложившихся несправедливых, по ее мнению, международных отношений, в том числе в сфере контроля над вооружениями. Что Москва готова предложить Европе и миру взамен? Пока что ее стратегия ограничивалась постулатом «разрушить все до основанья». Что будет потом, кремлевских старцев, судя по всему, совершенно не волнует.
***
Урок ДОВСЕ, который, как представляется, было бы неплохо выучить, состоит в необходимости учета потребностей и озабоченностей партнеров и избегания ненужной конфронтации там, где требуется здоровый диалог и уважение прав друг друга. Это касается как стран Запада, во многом поспособствовавшим упадку Договора своей негибкой позицией, так и России, чья дипломатия за последние годы окончательно утратила умение разговаривать и искать компромиссы, заменив это агрессивной риторикой и пропагандистскими клише в попытках любой ценой продавить нужное решение, откровенно игнорируя интересы других стран.
Нет сомнений, что любое постпутинское мирное урегулирование вопросов обеспечения безопасности в Европе потребует выработать новое масштабное соглашение по образу и подобию ДОВСЕ, возможно, что и с учетом ядерного компонента.
Будем надеяться, что ошибки прошлого не будут забыты.
