Пропагандистский характер «Смуты» никто не скрывал с самого начала. Профинансированная Институтом развития интернета и сделанная новосибирской студией Cyberia Nova (по совпадению, исполнительный директор и соучредитель студии Евгений Русак работал советником Сергея Кириенко в «Росатоме»), «Смута» и планировалась как способ донести до молодежи официальный нарратив российской пропаганды о так называемом «Смутном времени».
Натужный исторический пафос
Мне сложно судить, 500 млн рублей на игру – много или мало. Хотя это сопоставимо с бюджетом фильма «Холоп-2», за который тоже заплатит ИРИ, или с двумя годовыми бюджетами Магаса – столицы Ингушетии. Мне также сложно судить о технической стороне игры – хотя мне не удалось найти ни одной положительной рецензии на профильных сайтах, а ее низкое качество критиковал сам депутат Виталий Милонов. Но я точно знаю, что «Смута» пропагандирует самую нелепую и тенденциозную версию российской истории начала XVII века – что Минин и Пожарский удержали разваливающуюся Россию, выгнали поляков и всех спасли.
Смутой в России традиционно называют период в истории, начавшийся то ли в 1584 году (после смерти Ивана Грозного), то ли в 1598 году (после смерти сына Грозного Федора Ивановича), и закончившийся в 1613 году, когда царем выбрали Михаила Романова – основателя новой династии, правившей Россией до 1917 года. Традиционно считается, что это такой период внутренней борьбы за власть, ослабления государства, восстаний и лжецарей, и наконец – внешней интервенции поляков и шведов, которые к 1612 году захватили Кремль, и от которых, собственно, и спасли Россию Минин и Пожарский во главе народного ополчения.
В честь этого события стоит единственный памятник на Красной площади в Москве. В честь этого события 20 лет назад в России был даже учрежден новый главный госпраздник – День народного единства. Его главный пафос – возрождение из разрухи сильного государства и победа над коллективным Западом. Словом, то же самое, что сделал Владимир Путин.
Игра «Смута» – ровно об этом же. Ее сюжет взят из романа середины XIX века, и в нем боярин Юрий Милославский присягает полякам, а потом сталкивается с ополчением Минина и Пожарского, понимает, что встретил настоящих патриотов, присягает уже им на верность и становится главным помощником в деле спасения России.
Шведское слово смута
А теперь – как было на самом деле.
Начнем с того, что современники и не подозревали, что они живут в Смутное время. Этот термин появился через полвека после окончания всех событий (сравните с «застоем», о существовании которого узнали уже через 4 года после смерти Брежнева). Причем появился он не в России, а в Швеции благодаря шпиону и перебежчику Григорию Котошихину, бывшему служащему Посольского приказа. Отчего-то термин понравился Василию Ключевскому и другим «классикам», да так и прижился. И в СССР оказался кстати – там местами подкрутили оптику, рассказав о «крестьянских восстаниях» и борьбе народа с угнетателями в строгом русле теории классовой борьбы, да так и оставили.
Еще и Иосиф Сталин помог с негативными оценками Семибоярщины – коллективным правлением представителей элит, никак не соответствующей идее единоличной диктатуры, а потому задним числом объявленной реакционной.
Было ли в Смутном времени что-то уникальное? Голод, восстания, набеги татарских орд и взятие Смоленска? Но голод и восстания – вечный и регулярный спутник российского государства. Смоленск был польским с 1401 года, вернувшись в Московию только в 1514-м. А татары сжигали Москву и при Иване Грозном, а уж южные рубежи грабили вплоть до середины XVIII века, вплоть до ликвидации Крымского ханства при Екатерине Второй. Больше того, по мнению современных историков, за пределами Москвы Смуту могли и вовсе не заметить – например, псковичи держали присягу Лжедмитрию I (которого они, конечно, никаким лже- не считали) вплоть до самого 1612 года – и через 6 лет после его смерти.
Цари и патриархи
Теперь о том, кто там был легитимным, а кто – не очень-то. Согласно традиционной версии, так себе легитимным был уже Борис Годунов, потом была череда мутных правителей (естественно, предателей и ставленников Запада), названных задним числом Лжедмитриями (хотя для современников они были Дмитриями Ивановичами), потом, конечно, наш, но слабый Василий Шуйский, а потом и вовсе Семибоярщина, которая пригласила на московский престол королевича Владислава – сына короля Речи Посполитой Сигизмунда III. Чем, дескать, изменила родине и народу, а потому этот самый народ восстал и под руководством все тех же Минина и Пожарского сверг интервентов и установил законную суверенную власть в лице Михаила Романова.
Но строго говоря, у Лжедмитриев, Семибоярщины и Владислава легитимности было сильно побольше, чем у товарищей вроде Шуйского и Пожарского. А Борис Годунов и вовсе стал первым московским царем, венчанным на царство не митрополитом, а патриархом – ведь именно Годунову Россия обязана учреждением патриаршества в 1589 году. Да, так называемый Лжедмитрий Первый наверняка не был сыном Ивана Грозного, но даже в таком виде его легитимность была явно выше, чем «выкрикнутого» на Красной площади Шуйского.
И ведь его, Лжедмитрия, совершенно публично признала за настоящего его «мать» и жена Грозного – царица Мария Нагая, и официально венчал на царство московский патриарх. Затем он женился на Марии Мнишек, и уже она, в свою очередь, совершенно публично признала как своего супруга Лжедмитрия Второго – будто бы чудесно спасшегося Лжедмитрия Первого.
Лжедмитрий Второй, кстати, тоже был венчан на царство московским патриархом Филаретом (отцом будущего царя Михаила Романова) – правда, одним из двух патриархов, существовавших тогда в Московии и взаимно не признававших друг друга. Какие современникам еще нужны были доказательства легитимности этих царей?
То же самое и с королевичем Владиславом, формально ставшим на два года Царем всея Руси. Его ведь пригласили на царство не только бояре (чего уже было в общем-то достаточно), но и, как выяснил недавно историк Борис Флоря, «все чины московские», а также представители регионов. Он совершенно официально принял присягу жителей Москвы и принял царские регалии (кроме короны). Владислав носил титул московского царя вплоть до 1634 года, когда, уже будучи королем, получил от Москвы отступные в виде 20 тысяч рублей серебром за отказ от претензий на московский трон. Если бы никто в Московском царстве не считал его легитимным царем, то зачем же было через 20 лет после окончания Смуты платить ему отступные за отказ от титула?
И это я еще не говорю о той политике, которую проводили «самозванцы» и «временщики». Борис Годунов, например, первым послал детей элиты учиться в Европу и инициировал создание в Москве университета. А Лжедмитрий Первый принял первый в России закон против взяток, по средам и субботам давал аудиенции гражданам, а Боярскую думу переименовал в Сенат и демократизировал ее состав.
Сепаратизм и экстремизм
В то же время в самых разных частях страны орудуют совершенно типовые самоназванные лидеры протеста, действия которых в истории Смуты отчего-то тоже называются по-разному. Например, если бунт против законной власти поднимал Иван Болотников или Хлопок Косолап, то это было «восстание», а если Минин и Пожарский – то это «ополчение». Восстание последних, кстати, было второй «народной» попыткой свергнуть совершенно законную власть в Москве. Первое «ополчение» не только не смогло завоевать Москву, но и присягнуло очередному Лжедмитрию – уже третьему. Поэтому, кстати, Минину и Пожарскому и пришлось на несколько месяцев задержаться в Ярославле – часть их войска понимала, что делает что-то не совсем законное, и присягала то одному (Дмитрий), то другому (Владислав) царю.
Так что же вслед за самой нелепой официозной версией истории пропагандирует игра Смута? Что в принципе в одном из регионов могут появиться лидеры, которые в силу «неправильного» (как они его понимают) характера власти в Москве могут собрать «ополчение» и свергнуть эту законную власть. Затем избрать на престол сына одного из самозванных «патриархов» при одном из самозванцев, который через несколько лет (по Столбовому миру) лишит Московию доступа к Балтике, согласится на аннексию все того же Смоленска, да еще и под конец будет откупаться от короля соседней страны, претендующего на московский престол. Сколько статей нынешнего российского Уголовного кодекса – от сепаратизма до экстремизма и терроризма – нарушает эта версия?
Поэтому на месте подлинных «патриотов» я бы критиковал, прежде всего, не пиксели и музыку «Смуты», а самую суть игры – фактически, вражеской пропаганды воинствующего сепаратизма и посягательства на целостность страны.
Так будет надежнее.
