Одновременно с этим жестокой критике, как всегда, подвергается Владимир Путин, в частности, за его заявление о том, что «Россия своих не бросает». Справедливо указывается, что представление президента России о «своих» включает исключительно людей в погонах, сотрудников спецслужб, выполняющих грязную работу в интересах режима, правящего Россией, а не самой страны. Очевидно, что девиз «Россия своих не бросает» никак не относится к простым российским гражданам. Мы видели множество случаев, когда россиян бросали — и в белорусских тюрьмах, и в американских, и в других местах.
Свои и чужие
Однако, если посмотреть на российскую оппозиционную политику, представленную ныне в основном в эмиграции, мы заметим, что и здесь понятие «свой и чужой» крайне активно используется. Более того, зачастую этот параметр становится определяющим в отношении к тем или иным лицам.
Например, само понятие, кто «свой» для российских политиков в эмиграции, варьируется. Одни призывают считать «своими» едва ли не любого, кто не поддерживает войну и Путина, хотя бы отмалчиваясь. Другие в пику первым считают, что «своим» может быть только человек, имеющий солидный стаж оппозиционной деятельности и не запятнанный никоим образом взаимодействием с режимом.
Есть примеры людей, которые не стали «своими» в оппозиционной тусовке. Например, Олег Тиньков, выступивший против войны и потерявший весь бизнес, или Марина Овсянникова, устроившая очень храбрую антивоенную акцию. Несмотря на это, «истинные» оппозиционеры в нападках на этих людей уподобляются персонажам песни «Любо, братцы, любо» в исполнении Егора Летова, которые обвиняют главного героя, что он вместе с танком не сгорел. Получается, что те, кто пошел против системы и многое потерял, должны отдуваться за бывших коллег, которые продолжают работать и в ус не дуют.
Характерно, что поддержку той же Овсянниковой предложили отнюдь не российские оппозиционеры, денно и нощно разглагольствующие о необходимости вносить раскол в ряды поддерживающих Путина сограждан и всячески поощрять тех, кто хочет порвать с диктатурой, а президент Франции и немецкие журналисты.
Кто ты, российский политик?
Налицо серьёзный кризис, который переживает оппозиционная политическая активность. Это кризис идентификации: кто мы — российская оппозиция? Достаточно ли для этого повторять «я российский политик»? Оппозиционеры, регулярно заявляющие, что они российские политики, вызывают в памяти сцену из сериала «Игра престолов», где Тайвин Ланнистер объясняет своему внуку королю Джоффри, что человек, который постоянно говорит «я король», на самом деле королем не является. Человека в первую очередь определяют его действия и их результаты, а только во вторую — его собственные слова.
Если деятельность такого «политика» сводится к озвучиванию роликов на YouTube-канале, вряд ли можно говорить, что он политик в полном смысле слова. Скорее, это политический блогер, публицист, обозреватель. Политика же предполагает активную, целенаправленную деятельность по достижению политической власти, формулированию целей политического развития и их воплощению в жизнь.
С этим у российской оппозиции пока тяжело. Кризис идентичности распространяется и на то, что российская оппозиция до сих пор не может четко определить, что делать.
В оппозиционной среде сложился своеобразный консенсус, что единственным способом воздействия на россиян является трансляция антипутинской пропаганды. Отсюда сосредоточенность на YouTube-вещании. Не вдаваясь в дискуссию об эффективности такой работы, отметим, что перспектива блокировки YouTube ставит вопрос о принципиальной возможности такой деятельности.
Фиксация на информационной работе приводит к тому, что оппозиционные политические организации превращаются в структурном и функциональном плане в информагенства, которые в некоторых случаях занимаются еще и определенной лоббистской деятельностью. Для этого требуется лишь небольшая техническая команда, а на виду остаются только несколько говорящих лиц, заявляющих о себе как о политиках. Множество активистов, в том числе работавших в штабах Навального и других организациях в России, оказываются невостребованными.
Не создаётся никаких политических организаций в эмиграции, да и сами лидеры оппозиции не задумываются о необходимости такой организации, которая могла бы дать возможность почувствовать вовлечённость в политическую деятельность многим российским гражданам за границей. Такое положение ведёт к дальнейшей изоляции оппозиционеров от «лидеров». В сознании лидеров оппозиции «своими» все больше становятся те, кто поддерживает любое их решение или заявление. Те, кто высказывают сомнения или задают вопросы, записываются в «чужие».
Путин может себе позволить максимально сузить круг «своих», потому что за ним стоит огромный и мощный аппарат подавления, располагающий колоссальными ресурсами. Оппозиция не располагает и тысячной долей таких ресурсов, чтобы всерьез рассчитывать на то, что келейный и герметичный характер замкнутых самих на себя оппозиционных «пузырей» может дать ей какое-то преимущество.
Порядок бьет класс
Российская оппозиция сможет стать серьёзным политическим актором только тогда, когда за её лидерами будет стоять организованная армия сторонников, а не аудитория ютуб-каналов. Для этого нужно заниматься тем, чем пытался заниматься Алексей Навальный в довоенное время, а именно классическим партийным строительством — пусть и в эмиграции. Незачем ждать открытия пресловутого «окна возможностей» — оно всегда открывается неожиданно и так же стремительно захлопывается. К этому нужно быть готовым.
Нужно уже сейчас создавать инклюзивное политическое движение, которое сможет воспринимать массовый запрос и формулировать конкретные политические задачи. Инклюзивность подразумевает именно проведение разграничения «свой — чужой» по идеологическому, а не какому-то иному критерию. Если человек против войны и Путина, он свой.
Необходима постоянная обратная связь между гражданами и политиками, выражающими их интересы, — связь, которая на обе стороны возлагает определенные обязательства. Без этого оппозиционные «вожди» так и будут бегать по высоким кабинетам в статусе просителей и приживал.
Смогут ли вышедшие на свободу именитые оппозиционеры предложить новые модели взаимодействия внутри оппозиционного сообщества? Смогут ли они создать массовое политическое движение с демократическим управлением? Или же пополнят набор громких лиц, занимающихся «индивидуальной политикой»? Если все закончится появлением нескольких новых говорящих голов в ютубе, которые станут вновь и вновь повторять, что Путин и война — это плохо, то позитивных качественных изменений ждать придется еще долго.
